В статье представлены результаты исследования социальных представлений (СП) о психологическом благополучии престарелых людей в российском обществе и атрибуции ответственности за их психологическое благополучие.

Выборку составили 112 чел., из которых 56 являются студентами (от 18 до 23 лет) и 56 — работающие взрослые (от 24 до 40 лет). Использованы следующие методики: для определения содержания СП респондентов о психологическом благополучии престарелых применялись авторские опросники «Психологическое благополучие престарелых» и «Атрибуция ответственности»; качественные методики «Баблс» и «Психологический рисунок престарелого человека». Для диагностики социально-психологических особенностей испытуемых были применены следующие методики: «Шкалы психологического благополучия», опросник «Готовность к возрастным изменениям», методика на определение социальной идентичности личности, а также методика на определение ценностных ориентаций Е. Б. Фанталовой.

Доказано, что эмпирически выделенные пять типов респондентов — носителей СП о психологическом благополучии престарелых — различаются между собой как содержанием СП, так и социально-психологическими особенностями респондентов каждого типа. Первый тип (СП выражаются тезисом «Благополучие — это позитивные социальные контакты») приписывает ответственность за благополучие престарелого человека его семье, родным и близким. Респонденты этого типа характеризуются идентичностью с семьей. Второй тип («Благополучие стариков — это социальные гарантии») отличается идентификацией с семьей, преобладающие ценности — «счастливая семейная жизнь», «наличие хороших и верных друзей», «познание». Третий тип («Благополучие — в душевном покое») идентифицирует себя помимо друзей и единомышленников с людьми той же профессии. Респонденты четвертого типа («Благополучие — в мудрости») идентифицируют себя с коллегами, людьми своей профессии, с единомышленниками в большей степени, чем с семьей. Пятый тип («Благополучие — это уверенность в поддержке близких») идентифицирует себя прежде всего с людьми того же возраста и утверждает ценности: «активная, деятельная жизнь» и «здоровье».

Полученные результаты интерпретируются через механизм проекции собственных желаний и надежд молодых респондентов, которые в силу своих качеств и особенностей мечтают о том или ином образе старости. При этом результаты наших предыдущих исследований показывают, что представления о жизни реальных стариков преимущественно негативно окрашено.

Анцыферова, Л. И. (2006) Развитие личности и проблемы геронтопсихологии. 2-е изд., испр. и доп. М. : Изд-во Института психологии РАН. 512 с.

Глуханюк, Н. С., Гершкович, Т. Б. (2003) Поздний возраст и стратегии его освоения. 2-е изд., доп. М. : Московский психолого-социальный институт. 112 с.

Даудрих, Н. И. (2000) Социальная идентичность: методический аспект // Социология: 4М. № 12. С. 77–95.

Емельянова, Т. П. (2006) Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М. : Изд-во Института психологии РАН. 400 с.

Емельянова, Т. П., Зинина, А. А. (2014) Уровни репрезентации престарелых людей в российском обществе // Знание. Понимание. Умение. № 3. С. 213–223.

Журавлев, А. Л., Дробышева, Т. В. (2011) Экономическая социализация формирующейся личности: теоретическая модель и экспериментальное исследование (на примере ценностных ориентаций личности) // Психологический журнал. Т. 32. № 2. С. 59–81.

Смолькин, А. А. (2004) Социокультурная динамика отношения к старости : автореф. … канд. социол. наук. Саратов. 20 с.

Фанталова, Е. Б. (2001) Диагностика и психотерапия внутреннего конфликта. Самара : Изд. дом «БАХРАХ-М». 128 с.

Шевеленкова, Т. Д., Фесенко, П. П. (2005) Психологическое благополучие личности // Психологическая диагностика. № 3. С. 95–129.